Рай

На фоне военных кинокартин, в которых зашкаливают датчики пафоса, «Рай» кажется «белой вороной». В диалоге со смертью бравада неуместна, в стремлении выжить благородству места нет. Казалось бы, никто не виноват, но сделок с совестью никто не отменял. И Кончаловский наглядно это продемонстрировал. Виноватых нет, но подсудны все. Рай, но ад. Приговор, вердикт, занавес, овации. А что такое рай, и где он находится — каждый решает сам.

Фильм как бы встраивается в ряд военного и послевоенного кино, но также придает приемам былых времен новое художественное значение. Так, «квадратность» картинки подчеркивает давящую замкнутость, тюремность мира, в котором вынуждены существовать герои, а черно-белая бесцветность изображения одновременно отражает мертвенность военной эпохи и обилие моральных оттенков серого между чернотой Зла и белизной Добра.

В финале мы слышим голос Бога, принимающего Ольгу в рай. Этим режиссёр нарушает относительно ровный сюжет и оставляет странное чувство недостаточной целостности картины для подобного завершения. Столь большим финальным размахом, с одной стороны, Андрей Кончаловский деконструирует первоначальную идею фильма и морализаторствует уже в области посмертного и непознанного, а с другой – даёт неубедительную надежду на рай.

«Рай» в итоге действительно для каждого оказывается своим. Для кого-то это картина о том, как легко искренний, патриотичный, умный и начитанный человек может попасть в ловушку преступной идеологии, для кого-то напоминание о прошлом, которое нельзя забывать. А для кого-то – произведение о жертвенности и силе жертвы, о любви, добре, зле и героизме – не вымученном, но подлинно «свободном».

«Рай» - это такая картина, которая должна быть в фильмографии любого режиссера. Выпустив такой проект про человека, можно смело говорить, что этот автор может справиться с любой темой. Вряд ли картина изменит вас или заставит посмотреть на давно всем известные и пройденные события по-другому. Картина «Рай» лишний раз напоминает, что все мы смертны и всегда должны поступать так, чтобы не было потом слишком стыдно.

По отношению к Кончаловскому вспоминается одно выражение: «Я сбросил цепи, я таков — свободен ото всех оков». Сам режиссёр и не скрывает, что задумай он снимать такое кино, состоящее наполовину из крупных планов героев, смотрящих прямо в камеру, в США, никто из продюсеров не поддержал бы. В России же — пожалуйста, тем более что, по словам Андрея Сергеевича, 50-летнее вращение в киноиндустрии и расталкивание конкурентов локтями позволяет занять прочное место и снимать всё...