Звездная карта (2014)

Из «Звездной карты», как и из большинства картин Дэвида Кроненберга, хочется делать многозначительные выводы, предсказывать скорую смерть массовой культуры, ужасаться порокам общества, дошедшего до ручки, выносить приговоры индустрии развлечений, но все это делать ни к чему. Кроненберг уже все сделал за нас, он придушил где нужно кого надо, поджарил, что необходимо – подправил и подкрасил. Сделает ли из этого какой-то вывод мир? Вряд ли, Кроненберг снова останется понятым лишь кусками и поверхностно, что не мешает пересматривать его картины еще и еще.

Некоторые из картин режиссера были встречены с недоумением, некоторые оказались явно неудачными, но уже к «Космополису» он обрел второе дыхание, чтобы теперь, в «Звездной карте», шагнуть на неизведанную территорию. Это сатира, но сатира, которая вступает в невозможную родственную связь с жанром ghost movie. Фильм населен призраками прошлого, которые преследуют героев и не дают им покоя. И тут, конечно, меньше всего ожидаешь, что материалист Кроненберг вдруг отважится вступить в сумеречную зону мистического жанра, причем не с ироничной ухмылкой, а вполне серьезно.

«Звездная карта» рассказывает не столько вымышленную историю Голливуда, сколько о реальном кинематографическом рае, который мы же и вознесли на пьедестал. По Кроненбергу, мы же и легко можем его свергнуть, там и так уже все трещит по швам. Режиссер уже не взрывает своими проектами мозг — как в старые, добрые времена, но, кажется, переживает свою очередную молодость, и после «Космополиса» и «Звездной карты» снова близок к этому. Нет смысла навешивать на фильм ярлыки «худший» или «лучший», но уж, коли необходимо подвести некий краткий итог всего, изложенного выше, так и напишем: «Лучший фильм постмодерниста Дэвида Кроненберга за последние годы».

Такой откровенный курс на дуализм: «грязноватая» картина и «воздушный» саундтрек, столкновение по сюжету «отцов и детей», стилистическое противопоставление в фильме стихий — огня и пламени — заставляет думать, что возни с архетипами и погружения в психоанализ Кроненбергу уже мало. Теперь к своим излюбленным темам он добавил еще и алхимию — пока еще на птичьих правах, но с явно выдающим неофита пылом. Именно по этому ведомству проходит многократно цитируемый в картине стих Поля Элюара «Свобода» — одновременно манифест режиссера и его извинения в собственном бессилии. Бессилии что-либо изменить, в полуслепой возможности лишь ретранслировать и ждать этой самой свободы. Ведь в «Звездной карте» есть все, кроме нее.